…В газете «Ленинградский рабочий» за 07 ноября 1990 года на странице 10 дана заметка Э. Левина «Где бегут Аргун и Терек»-
...Как-то под вечер включил телевизор: из автобуса выходят стройные улыбающиеся кавказцы в черкесках. За кадром голос: «...частый гость в хозяйствах Калининской области — чечено-ингушский самодеятельный коллектив…»
Сколько же лет прошло с тех пор,
когда я впервые увидел горцев. Таких же молодых, в черкесках, с кинжалами... Листаю 29-й том БСЭ. «В годы Великой Отечественной войны 1941-45 гг. трудящиеся Чечено-Ингушской АССР активно помогали фронту. С большим напряжением работала нефтяная промышленность... Во время войны чеченцы и ингуши сражались на фронтах, участвовали в партизанской борьбе против фашистских захватчиков... В 1944 Ч.-И. АССР была упразднена. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1957 года национальная автономия чеченского и ингушского народов была восстановлена». И все.
1943 год, Алма-Ата... Мы—курсанты Ленинградского, военного училища. Зубрим уставы, изучаем приказы Верховного и, как Библию, его биографию. Ввели погоны. Вроде нравится. Каждое утро слушаем по радио радостные сводки с фронтов.
Освободили Орел, Белгород, Харьков... Еще новость: после выпуска будем не общевойсковыми командирами, а офицерами-пограничниками. Ведь фронт близится к  нашей  Государственной   границе!..
И вдруг после встречи 1944 года — «В ружье!» Продукты, вещи, полевые кухни, дрова-саксаул — с собой. Значит, на фронт... Но конечным пунктом нашей передислокации стал город Хасавьюрт в Дагестане.
На следующее утро — построение. Взводный лейтенант Ковальчук, проверяя выправку, сказал!
— Приготовиться приветствовать представителя из Москвы,
Оркестра нет. В наступившей тишине только стук сапог по булыжной площади. Разобрать о чем там, на правом фланге, докладывают, невозможно. Наконец печатают шаги двое, приближаясь к середине строя: начальник училища и щеголеватый, невысокого росточка, но коренастый полковник.
—Здорово, солдаты России!..
Мы так и опешили, но, придя в себя, так грохнули а ответ, что эхом отозвалась округа.
—Молодцы!   С   такими   орлами   мы   на любую горную вершину взлетим!.. А посему   вам   и   поручает   командование   самый ответственный    участок    боевого    задания.
Видите с нашей грешной земли заснеженную вершину? Это район наших действий... .
Предстоял марш с полной боевой выкладкой на высоту примерно трех километров. Но что нас ожидало впереди — оставалось загадкой.
Взводного снабдили картой, и мы нависли над ней, читая замысловатые названия: Алханчурская долина, Терский и Сунжерский хребты... Выходит, пересекаем границу Дагестан и идем а Чечено-Ингушетию?..
Еще на марше попадались разбитые и разграбленные сельскохозяйственные постройки и школы, машинно-тракторные станции с раскореженными тракторами, развороченные невысокие вышки, вроде бы для добычи нефти. И на всем пути нас преследовал тревожный голос. Он протяжно плыл по горным вершинам — с одной высоты на другую, из одного аула в  другой.  Это  горцы  криком  передавали
информацию о продвижении походной колонны.
Что же произошло в Чечено-Ингушской Автономной Республике по той версии, которую нам раскрыло командование? Смысл ее для военного человека был предельно ясен: повсеместное сотрудничество с немцами, измена, дезертирство из рядов Красной Армии, массовый бандитизм, Иными словами, здесь организовался еще один фронт из остатков разгромленных в годы строительства социализма кулацко-мюридских групп.
Это теперь стало известно, что о «неблагонадежной политической - обстановке» на Северном Кавказе в период войны в Москву докладывали тогдашние руководители наркоматов внутренних дел автономных республик — Дроздов,   Церетели,   Албагачиев. Впрочем, они-то знали, что массовых предательств на было.
Но наступал 42-й. Фашистские войска рвались к кавказской, нефти. А падение Кавказа — это не только нефть. Это — потери сообщения с союзниками.
Но не унимался Берия. Район Эльбруса нужно передать Грузии, доказывал он, освободив его от балкарцев и кабардинцев. Они-де его уступили немцам, а Грузия должна иметь оборонительный рубеж на северных склонах Кавказского хребта... Но особая кара должна постигнуть Чечено-Ингушетию —  горных аулах и на дорогах усилились бесчинства вооруженных банд, совершаются убийства советских и партийных работников... Бериевская «правда» наконец окончательно подогрела Сталина. Тут и подоспел 1943 год. Он согласился и, придерживаясь военного принципа: «кто предложил — тот и исполнит», поручил Берии провести депортирование с использованием, на его усмотрение, войск и училищ НКВД.
На тут выяснилась одна деталь. Чтобы дать Верховному на утверждение план операции, а затем ее и провести, нужны были топографические карты двухсоттысячного масштаба. Но таких карт не оказалось. Дело в том, что до войны карты на значительную часть страны не составлялись. (Мы же собирались воевать только на территории агрессора!..) И тогда а спешном порядке на Северный Кавказ отбыли топографические подразделения. Лазали они по горам без малого год, но, как выяснилось, все разно не смогли нанести на свои планшеты все дороги и тропы, пролегающие к аулам. Позднее, после операции, мы вели «проческу» местности и натыкались на селения, в которых жители и не ведали, что их собратья по крови переселяются в казахстанские степи...
Легенда о нашей дислокации сводилась к следующему: прибыли для маневров в условиях горной местности. Закончив подготовку, примем участие в боях за Карпаты. Чтобы выглядело аса достоверно, С наступлением темноты мы уходили на окраины аулов и инсценировали атаки. Возвращались с бодрой красноармейской песней.
С мастными жителями быстро наладили  дружбу. Нас приглашали в сакли, угощали горячими кукурузными лепешками, делились табаком-самосадом «Шамиль», от которого захватывало дух.
Тем временем наш штаб в поте лица трудился над планами операции «Посадочная площадка». Суть заключалась в том, что в дань операции каждая группа курсантов   из   трех   человек,   за   которыми
закрепят по 10 домов, рано утром соберет мужчин и под предлогом... (предлог уточняется) следует с ними на сборный пункт. Когда все будут в сборе, через переводчика изменникам Родины огласят решение Государственного Комитета Обороны. И еще одна абсолютно секретная деталь: чтобы не допустить связи между аулами, на тропах и дорогах к началу действия иметь боевые заслоны. Для них ровно в пять утра вступает в силу приказ каждый входящий или выходящий из населенного пункта без предупреждения ликвидируется на месте.
...20 февраля 1944 года от грузового состава, что прибыл поздно ночью из Элисты в Грозный, отцепили товарный вагон, и маневровый паровозик погнал его в дальний тупик станции. Как только под
колеса заложили «башмаки», возле вагона засуетились офицеры, от пакгауза с катушкой провода на спине прибежал солдат. Так, за три дня до начала операции прибыл в Грозный Берия со своими заместителями! генерал-полковником Кобуловым, генералом армии Серовым, начальником канцелярии НКВД СССР генерал-лейтенантом Мамуловым. Их бронированный вагон-салон снаружи был тщательно закамуфлирован под обычный «пульман». Позавтракав без четверти пять, Берия ровно я пять ждал первого доклада о начала операции. Срок —только день. В пять раздался зуммер телефона...
...Истекла последняя минута и у нас Пора... Стучимся к Махмуду — председателю колхоза;
— Дело есть срочное... Сегодня праздник — День Красной Армии. Едет большой начальник, будет митинг. Надо бы помочь подремонтировать дорогу. Собирай всех до единого молодых горцев с лопатами, и — за нами…
Это был повод для следования на «посадочную площадку». А дальше... Изолировав мужчин от семей, мы снова вернулись к своим десятидворкам. Женщинам с детьми, старикам предложили собираться. С собой взять то, что можно унести или довезти на волах.
С гор под конвоем потянулись длинные колонны спецпереселенцев. К полудню на «аэродроме» (так был закодирован центральный сборный пункт) довольно просторная площадка в ущелье — яблоку было негде упасть. Горцы забивали волов, овец. Пылали костры, варилось мясо. То и дело подкатывали крытые брезентом грузовики, В них загружался народ, у заднего борта — конвой, и — на железнодорожную станцию, к готовым в путь товарным составам…
В этой кипящей, многоголосой человеческой пестряди слез не было. С высоты прожитых лет по-новому смотришь на историю, задумываешься о причинах того, что произошло на Северном Кавказе. Разве правомерно судить о верности Советской Родине по отдельным эпизодам измены со стороны бандитских групп и даже формирований? Разве их не было, на оккупированных территориях Украины и Белоруссии, в Прибалтике, на Дону и Кубани, наконец, я том же Ставропольском крае, который граничит со всеми депортированными автономными республиками и областями?» Сталин не мог не знать и другое: войска вермахта, в свою очередь, нещадно истребляли чеченцев и ингушей, балкарцев и карачаевцев. Их поселения подвергались артиллерийскому обстрелу, бомбовым ударам с воздуха.

В последнее время многие авторы, описывая репрессивные события 1944 года (на спецпоселение было отправлено с Северного Кавказа 3 миллиона человек), в довольно мрачных тонах рисуют поведение войск во время этой акции. Не стану лукавить: факты мародерства были, но главным образом со стороны личного состава железнодорожно-конвойных под- разделений, которым мы передавали депортированных. Погрузка (иначе не назвать) людей в товарные вагоны шла ужасающе. В каждый набивали столько человек, что находиться там можно было, только стоя... Стоны, крики, проклятья, матери просили для детей воды. Конвойники быстро смекнули: есть деньги — будет вода, и за каждый наполненный кувшин требовали тридцать рублей.
Все это было непохоже на поведение наших ребят — курсантов в зеленых погонах. Контингент училища состоял в основ¬ном из коммунистов, людей, отслуживших
срочную службу, но тек и не успевшие снять гимнастерки. Это были кадровые рядовые и младшие командиры, сплоченные крепкой воинской дисциплиной, дружбой, воспитанные на традициях армии—освободительницы Европы. И хотя
у каждого из нас была ненависть к тем горцам-бандитам, которые укрывались в горах и до нашего прихода чинили разбой,
мы понимали, что за их мародерство срывать злость на мирном населении- значит, уподобиться фашистам. Это, я уверен, подтвердят все ныне здравствующие
ветераны-пограничники — выпускники ЛВУ 1945 года.
Больше того, мы всегда старались хоть чем-то помочь старикам, женщинам с детьми, особенно во время их изнурительного марша под конвоем до «аэродрома». Мы по-человечески испытывали неловкость, ловя из колонны недобрые взгляды «врагов народа». Все-таки многих мы знали в лицо, называли по именам, вместе в выходные дни устраивали состязания в плясках, угощали ребятишек кусочками сахара. Выходит — обманули... Особенно удручало то, что среди спецпереселенцев были и семьи сражавшихся на фронтах Великой Отечественной солдат и офицеров.
Уже на пути в Ленинград курсанты Виктор Чистяков и Паша Чередннков рассказали такой случай. В день операции они были в заслоне и держали под прицелом горную тропку. В 05.20 услышали торопливые шаги, а потом и увидали фигуру женщины. А подошла ближе, заметили — за спиной покоился ребенок... Она была уже в десяти метрах. Поразить цель — выполнить приказ — можно было мгновенно. Но Чистяков встал, вышел на тропку и спокойно сказал:
— Куда же ты, красавица, на пулю-то спешишь? Быстро назад! И передай всем, чтоб не бегали...
Я снова вспоминаю улыбающихся горцев с экрана телевизора. И красивые горы е вонзившимися в твердь неба снежными вершинами... Бурно бежит Терек, стремительно катит воды Аргун.
Выходят из саклей горцы. У них свои мужские заботы: и скот, и пашня, и охота. Так было всегда... Не исчезал народ. С исконной земли ни во времена нашествия монголо-татар и войск Тимура, ни в годы Персидского похода Петра I и захвата Чечни Деникиным. Не раз за многовековую историю вспыхивали здесь междоусобные кровопролитные побоища. Но народ на своей земле оставался... Исчез с нее он только один раз, во времена Сталина, На целых 13 лет…