…В газете «Ленинградская правда» за 12 октября 1990 года на странице 2 дана заметка «Делить ли общее на частное?»-
СОБСТВЕННОСТЬ  —сердце   экономического       организма    И   хотя   наша    экономика никогда   нe   отличалась   завидным  здоровьем,   многие    годы
мы все же  верили   (или  делали  вид, что верили)   в     безупречную      жизнестойкость    oбщественной    собственности     на средства   и   результаты   производства. Поэтому лечению подвергались   периферийные   органы   —   планирование,     стимулирование,   управление...    Время шло, лекарства не помогали. И вот теперь, когда экономика агонизирует, наша официальная наука принялась, наконец, за саму экономическую основу социализма. Установлен      диагноз:     порок
сердца. Готов и рецепт: от единой общественной собственности — к многообразию ее форм.
Коль скоро речь идет о раз- личных   формах    обшественной
собственности, то мы не сходим  с марксистско-ленинского пути. Вместе с тем открывается дорога рынку. Став реальными субъектами собственности, советские товаропроизводители        ДОЛЖНЫ   обрести заинтересованность, ответственность, предприимчи-вость, т. е.  все   те    качества,
которых   нам  так    не  хватает для   эффективного       хозяйствования. Вроде бы ясно. Пoчему же с таким скрипом реализуется   Закон    о  собственности? По какой причине кипят страсти вокруг программ перехода к рыночной экономике? Откуда это брожение умов и у народных депутатов Советов всех уровней, и у самих избирателей? Люди интуитивно чувствуют: что-то здесь   не так   Но  что  именно?
ПРЕЖДЕ всего сомнительна точность поставленного диагноза. Порок бывает разный — врожденный и наживной. Нас пытаются убедить, что беда не в характере общественной собственности, а в ее деформациях . Дескать , путем paзгосударствления предстоит вернуть собственности ее истинно общественную природу.      Увы,  никаких
деформаций      собственности  у нас не было. Это облегченная трактовка проблемы. В том-то и трагедия, что нежизнеспособной оказалась та самая модель, которая завещана основоположниками марксизма-ленинизма. Именно она — во всех формах ее проявления: непосредственно-общественное (нетоварное) производство, планомерное веление народного хозяйства из единого центра, распределение по труду в масштабе всего общества...Так что идея возрождения общественной собственности путем перехода к многообразию ее форм — не более, чем игра слов.
В соответствии с учением Маркса, Энгельса, Ленина, а главное — согласно здравому смыслу общественная собственность имеет одну-единственную (общенародную) форму. Если же собственником каком-либо дробной части общественного имущества становится какая-то часть общества (индивид или коллектив — неважно), то это означает появление частной собственности, поскольку остальные члены общества перестают быть собственниками данной части имущества. Здесь кончается социализм. В. И. Ленин, как известно, считал всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство полным отказом от социализма.
Это принципиальное положение было на слуху в период нашей борьбы с глашатаями рыночного социализма.
Теперь его не вспоминают. И неудивительно: угодливая официальная наука с одинаковым усердием молится и богу застоя, и богу перестройки.
Почему В. И. Ленин категорически     возражал против передачи     фабрик     в     собственность      производственных  коллективов?  Что  плохого  в трудовой (неэксплуататорской) частной      собственности,     где хозяин  и труженик  слиты  воедино?   Ничего   плохого.      Но в   условиях   рыночной    конкуренции   трудовая   частная   собственность  перерастает    в  нетрудовую, где победитель (собственник)      использует побежденного   (бывшего      собственника).  Эта      тенденция,      характерная       для   капитализма эпохи    свободной      конкуренции, сохраняется      и  сегодня.
Государственное     регулирование  в  буржуазном     обществе не  меняет существа   дела. Понятно,   что      и   социалистическое      государство,    если    оно
разделит     общенародную собственность     между  гражданами,   нe   сумеет      предотвратить  дифференциацию      на      собственников     и      несобственников. Таким   образом,     многообразие   форм   общественной    собственности    на средства и результаты      производства,    если изъять из него то, что должно остаться общенародным имуществом, на деле оборачивается многообразием форм частной собственности в ее двух разновидностях — трудовой и нетрудовой. При этом социализм теряет свою качественную определенность. Упование на более высокую степень социальной защищенности в нашем обществе тщетно: чем выше защищенность, тем ниже активность. Таким способом мы никогда не выйдем на передовой уровень     эффективности. Рынок,    конечно  же,     необходим.   Но   является   ли   частная   собственность     обязательным   условием   рынка?   И   да, и нет. В самом   деле:      «Для того,  чтобы   вещи   могли  относиться друг к другу как товары,   товаропроизводители   должны признавать друг в  друге частных собственников» (Маркс К., Энгельс  Ф.,    Соч.,т. 23, с. 94). Это значит,     что рынок   невозможен  без   частной  собственности на  изготовленные      продукты.       Но   при чем  здесь     собственность    на средства   производства?       Капиталистический    фермер-арендатор  выступает на рынке     в качестве   собственника   товара, не       будучи        собственником главного     средства      сельскохозяйственного производства — земли.  Почему  же    мы не   можем   сохранить    общественную     (общенародную) собственность на  орудие и предметы труда и установить частную собственность (коллективов и   индивидов)   на     результаты производства?   Эта,   не   имеющая аналогов в мировой практике   общественно-частная собственность  (общественная     — на   средства      производства  и частная   —   на   его     результаты)   обладала бы,    на       наш взгляд,   рядом      преимуществ.
Во-первых,    мы действительно  остаемся  в  рамках      социалистического      выбора,       поскольку      такой       экономический  фундамент,     хотя   и   не адекватен   тому,  который    содержится   в  «Критике   Готской программы» Маркса      или     в «Государстве   и        революции»
Ленина,  — все  же  гарантирует   человека   от   эксплуатации. В   этих   условиях   преуспевающие   товаропроизводители   могут   безгранично     наращивать личное       потребление,     но   не могут   превращать  доход      в капитал.   Например,   стоимость производственных фондов предприятия   1   млн. руб.    Это  — общественная собственность. Ее   сохранность      контролируется государством в лице банка.   Коллектив   должен,     если  хочет процветать,    вкладывать часть  дохода, остающегося после   внесения   арендной  платы (процента  и  ренты),  в  развитие   производства    и   тем  самым   расширять  и совершенствовать    материальный   объект общественной       собственности на средства производства. Чем больше  дохода  идет на    производственные      нужды,      тем вернее   шансы  увеличить   личное   потребление  в   перспективе. Проедание дохода грозит пособием по безработице. Кое-кто бросит работу и будет жить в свое удовольствие. На здоровье! Важно, что он не станет рантье. Иные потеряют работу и будут переквалифицироваться за государственный счет. Есть богатые и бедные, но никто не живет за счет чужого труда.
Во-вторых, советские люди избавляются от кошмарной акции дележа национального богатства. В свое время было нелегко перевести частную собственность в общественную (вспомним издержки повальной коллективизации). И все же у народа была уверенность в своей правоте: у капиталистов, помещиков, кулаков отбиралось неправедно накопленное добро. При этом не вставала проблема, кому, чего и сколько достанется. Теперь    в   случае   приватизации
она поднимается во весь рост. Почему      фабрики   и   заводы должны     принадлежать  рабочим?  Разве  в  них,  в   конечном   счете,   не   аккумулирован труд всех  граждан, и прежде всего  крестьян,  в   прямом   и переносном   смысле    вскормивших   нашу      промышленность?
Почему      одни   рабочие возьмут  современное      оборудование,  а   другие  — с  дореволюционным      клеймом?    Почему одни   обзаведутся      плодородными участками   под   южным солнцем, а другие  — тундровыми  болотами?   Почему      60 миллионам   пенсионеров,      чей труд, по словам   поэта,    влит в  труд   республики,   предстоит довольствоваться     лишь     милосердием трудоспособного населения?  Почему       в     особо благоприятных, прямо-таки тепличных условиях окажутся, те, кто вернется к своим кубышкам из мест не столь отдаленных, а также те, по кому эти места давно тоскуют?
Не имея ответов на подобные вопросы, разработчики концепции «многообразия форм общественной собственности» пытаются смягчить жесткую картину приватизации. Предлагают вариант постепенного превращения общенародной собственности в
коллективную: доставшиеся при дележе средства производства являются достоянием общества, а то, что добавляется к ним за счет фонда развития производства, становится достоянием коллектива. В перспективе предприятие полностью обновится и станет коллективной собственностью. Но стоит ли городить огород, если в итоге типичной хозяйственной ячейкой будет подобие нынешней (новой) кооперации, где горстка учредителей-пайщиков окружена массой привлеченных (наемных) работников?
В-третьих, можно гипотетически утверждать, что общественно-частная собственность     способна     обеспечить более  высокую  эффективность производства, чем частная. Дело   в том,  что, оказавшись на грани банкротства,     собственник      средств      производства может    поступиться      частью своего производственного  капитала. Несобственник средств производства лишен этой возможности. Короче, социалистический товаропроизводитель тонет там, где его капиталистический коллега еще барахтается.
Великий Маркс однажды заметил: архитектор тем и отличается от пчелы, что прежде, чем соорудить что-нибудь, он уже нарисовал это в своей голове. Конечно, в ходе строительства  в любой проект вносятся диктуемые самой жизнью коррективы. Но нельзя начинать грандиозный объект без уточнения, что это будет — дворец культуры или баня.
ю. поляков,
кандидат    экономических наук…