…В газете «Правда» за 22 февраля 1991 года на странице 3 дана заметка «Как перестраивался историк-радикал»-
Взгляды людей, в том числе и историков, с течением времени, естественно, меняются. Но такие кардинальные изменения во взглядах прямо-таки на противоположные, да еще и в сравнительно короткие сроки,— редкость.
В сентябре 1985 г. «Коммунист» (№ 14) поместил статью «Прошлое и мы» заведующего отделом истории журнала Ю. Н. Афанасьева. Это была «программная» публикация для исторической науки после апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС.
= КАРТИНКИ С НАТУРЫ
В ПЕРЕЛОМНЫЙ  момент  в жизни общества,—гово-
рилось в ней,— происходит как бы всенародное испытание совести. В связи с этим доктор исторических наук призывал к умелому обращению к прошлому. Примером этого он по праву ставил основателя Коммунистической партии и Советского государства. «Эта традиция нашла свое высшее проявление в творческой деятельности Ленина»,— подчеркнул профессор, приведя при этом широко известные слова Владимира Ильича об Иване Непомнящем.
«Мы стоим на позициях научного, марксистско-ленинского историзма,— указывал IO. Афанасьев.— И, естественно, стремимся к тому, чтобы он внедрился во все поры общественного сознания... Для этого предстоит еще очень многое сделать. Ведь далее профессионально подготовленные историки подчас не отвечают такому требованию». Как говорится, что правда, то прав- да. Читаем дальше: «Плохо понятая история — вещь крайне опасная,— как с этим не согласиться.— ...Подлинное воспитательное значение истории было всегда огромным. А в условиях социалистического строительства оно будет постоянно возрастать». Акцентируя на этом особое внимание, он пишет: «Прошлое всегда достойно уважения, без этого общество утрачивает одно из главных своих качеств... Маркс, Энгельс, Ленин потому и относились с таким огромным уважением к исторической правде — действительности, что они были не мечтателями-утопистами, а революционерами-реалистами!»
Говоря о советской исторической науке, профессор подчеркивал, что в отличие от буржуазной она «никогда не лицемерила.., а одна из важнейших гарантий (ее) объективности — это партийность... Партийность нашей исторической науки и объективность совместимы потому, что марксизм воплощает мировоззрение класса, за которым будущее». Указав на очевидную актуализацию исторических знаний в период перестройки, профессор заметил, что «историческая память неизбежно избирательна... Сегодня мы с особым вниманием перечитываем «Очередные задачи Советской власти» или пытаемся вникнуть в истоки совершенно особенной коллективистской психологической настроенности нашего общества, уяснить мотивы беззаветности и трудового энтузиазма героев первых пятилеток». Однако, предупреждает он читателя, «избирательность общественного интереса таит в себе опасность и может вылиться в негативные явления, если она переходит в предвзятость, а тем более перерождается в приспособленчество и конъюнктурщину».
Я фрагментарно изложил лишь основные положения большой по объему статьи.
Ровно через два года в журнале «Наука и жизнь» № 9 было опубликовано вступительное слово Ю.Н. Афанасьева на чтениях, посвященных 70-летию Великого Октября, в Московском государственном историко-архивном институте, ректором которого он стал. Судя по содержанию, сколь-нибудь существенных изменений во взглядах историка еще не произошло. Говоря о необходимости переосмысления понятия «реальный социализм», выступающий при этом заметил, что «наши классовые оппоненты, а иногда и друзья-коммунисты, перечисляя паши действительные или мнимые недостатки, ставили нам в вину несовпадение каких-то сторон нашего строя с тем, что предполагали Маркс, Энгельс, Ленин. Вроде бы то, что    есть,    не    социализм».Сказав, что частично с
этим нельзя не согласиться, он с уверенностью заявил: «Социализм в нашем понимании — это также и его цели, и идеалы, как они были сформулированы Марксом и Лениным... И, наконец, реальный социализм — это и наши намерения, вектор нынешнего нашего  развития».
Доктор исторических наук не преминул упрекнуть тех историков, которые в предшествующие 15—20 лет трактовали «реальный социализм» оппортунистически. «Что такое оппортунизм в широком смысле слова? — ставит он вопрос и отвечает.— Это когда приспосабливаются к тому, что есть теперь». (Как говорится, не в бровь, а в свой собственный   глаз!).
Обращаясь в этой речи к прошлому с «марксистско-ленинских позиций», он предупредил слушателей, что «нам предстоит внимательно осмотреться   и   продумать,  все   ли
наши ориентиры в этом отношении исправны на сегодня, не примешалась ли к некоторым из них, например, к законной нашей гордости прошлыми заслугами нашего народа, слепящая национальная спесь? Не окрашивается ли иногда чувство советского патриотизма в трехцветные оттенки дооктябрьских великодержавных раскрасок?» (Как же верно говорил тогда Юрий Николаевич!). «На наших глазах,— продолжал он,— осуществляется «научно-исторически» оформленная проповедь внеклассового псевдопатриотизма, а то и просто национализма. Примеров здесь сколько угодно, авторов тоже  предостаточно».
Одна из задач чтений, заметил ректор, «рассказать о героях Октября и гражданской войны. Эти люди были и будут, я уверен, служить еще примером, образцом для подражания». Он предупредил слушателей о недопустимости лжи в современных условиях: «Перестройка и ложь — явления    несовместимые».
Таковы взгляды 10. Н. Афанасьева на историю в 1987 году. А начиная со следующего года началась капитальная перестройкам их. 17 июня 1988 г. он опубликовал в «Литературной России» статью -«Перестройка и историческое знание», а 26 июля «Правда» напечатала его «Ответы историка».  В первой из них профессор различного рода манипуляциями «соорудил» подступы к последующему, говоря его словами, «очернительству нашего славного прошлого», выразил сомнение в наличии энтузиазма народа в 30-е годы и вообще, руководствуясь афоризмом Маркса — «Подвергай вес сомнению», поставил историю советского периода начиная с Октября под вопрос. «В ответе историка» он развеивает эти сомнения. Предупредив, чтобы советские люди не перепугались, историк выпалил: «Я не считаю созданное у нас общество социалистическим, хотя бы и «деформированным». Но тогда он давал еще советскому народу «шанс в ходе перестройки... возродить ленинские принципы в новых условиях» с целью строительства «социализма истинного».  «Многое   измени-
лось за последние три года — и мы уже не в силах расстаться с надеждой. С надеждой на социализм»,—писал профессор. Но «современную теорию социализма,— добавлял он,— ...надо создавать заново с помощью Ленина, а не попросту искать ее в его произведениях».
Таковы были взгляды 10. Н. Афанасьева на историю, социализм и Ленина летом 1988 года. Впоследствии, в связи с выборами народных депутатов СССР и учитывая серьезные экономические трудности в стране, он, судя но всему, как и другие «демократы», решил набирать очки на очернительстве нашей истории. В многочисленных выступлениях и статьях профессор ответами на им же самим поставленный риторический вопрос «куда же КПСС страну завела?» задался целью дискредитировать партию и отстранить ее от уп-
равления государством, так как она 70 лет «вела страну в никуда». Через каких-то полгода он напрочь отбросил социалистический путь развития. «Социализм у нас не только деформирован. Он и в марксистско-ленинской своей девственности не способен к саморазвитию,— вот уже как заговорил историк.— То есть мы должны сейчас подумать над строительством новых оснований нашего жизнеустройства, преодолев или посмотрев как на изжившую себя эту дилемму: социализм - капитализм».
Осенью 1989 г. он объявляет уже о развале Советского государства. Озабоченность этим и вынудила меня взяться за перо. «Страшна перспектива погружения советских, в первую очередь прибалтийских, республик в бездонную
яму, какой является Советский Союз»,— заявил Ю. П. Афанасьев на Всесоюзной конференции демократических
движений и организаций в Ленинграде. Вскоре на симпозиуме, посвященном перестройке в Советском Союзе, в Японии он сообщил собравшимся, что будто бы «перестройка как историческая реальность представляет собой конец последней империи, именуемой Советский Союз». Походя выразил неудовлетворение ялтинскими решениями и высказался за «возвращение Японии четырех  Курильских ост-
ровов». За этот жест японские газеты удостоили его званием «знаменосца советских радикальных реформ».
Эволюция во взглядах историка, если ее можно уже на звать таковой, продолжается.
В январе 1990 г. в рамках партии образовалась «Демократическая платформа», объединившая членов КПСС
на антиленинских позициях. Ю. И. Афанасьев стал одним из лидеров ее. «Существующая партия,— заявил он на учредительном   собрании,— не
имеет будущего, потому что это ленинская партия. Она построена на порочной ленинской модели насаждения социализма сверху. Верность ленинской традиции — важный фактор легитимации современного режима, его последний бастион, потому и необходимо отвергнуть все черты партии, идущей от Ленина». Вот когда, если я не ошибаюсь, историк отрекся от Ленина. А на внеочередном третьем Съезде народных депутатов СССР он допустил грубый выпад в адрес Ленина, заявив, что «если наш вождь и основатель действительно заложил основу чего-то, так это возведение в принцип государственной политики массового насилия и террора. И кроме того, он возвел в принцип государственной политики беззаконие».
(Продолжение следует)