В газете «Советская Россия» за 14 февраля 1989 года на странице 4 дана заметка «Воры в законе на киноэкране и в жизни(блатная опухоль)»-Поводом для беседы с заместителем началь¬ника отдела Всесоюзного научно-исследовательского института МВД СССР Александром Ивановичем ГУРОВЫМ стал фильм «Воры в законе». Однако тут есть такой парадокс: картина «Воры в законе», созданная молодым режиссером Ю. Кара по мотивам рассказов Ф. Искандера, демонстрируется в кинотеатрах с большим зрительским успехом. Но летом прошлого года в Одессе на кинофестивале «Золотой Дюк» жюри совместно с критиками назвали ее как худшую ленту  программы,   а  участники  киноклубов присудили даже приз «Три К», который расшифровывается как «Конъюнктура. Коммерция.  Кич»...
В письмах в редакцию одни зрители категорически не согласны с такой оценкой, считают, что авторов фильма несправедливо обидели. Другие с негодованием восклицают: «Какое общественное мнение может сформировать эта картина, особенно у молодежи, пропагандируя красивую жизнь, которую ведут деклассированные уголовные элементы в нашем обществе?!»
— Александр Иванович, а каково ваше отношение к картине как профессионала?
— Честно говоря, у меня после просмотра фильма возникло двоякое впечатление. Хочу сразу сказать, что я не берусь выступать в роли кинокритика. Это — не моя задача. Не стану говорить и о чисто юридических ошибках— у искусства свои законы.
Первое, что мне показалось,— фильм лишен единого крепкого сюжета: есть надерганность различных криминальных   ситуаций.   Второе,   сами   «воры  в  законе»
несколько, на мой взгляд, романтизированы. И третье: картина,   к  сожалению, сделана по образцам западного кино, в котором мафию показывают как  бы   в   «сицилийском варианте».   Организованная     преступность у нас и на   Западе   в
чем-то перекликается, но и имеет свои конкретные и, я бы  сказал, принципиальные
особенности. Вот их-то применительно к нашей социальной    действительности   и
особенно к такому доморощенному явлению, как «воры  в  законе»,  и  надо   было
бы отразить на экране...
Обратите      внимание     на то, каким респектабельным в своих манерах предстает в исполнении В. Гафта профессиональный преступник, рецидивист. В фильме мы видим, что на фоне коррупции,   взяточничества    воры играют чуть ли не «робингудовскую» роль, по существу      подменяя     собой органы власти. В жизни далеко не так. Воровское со¬общество  держится   на уголовно-воровских традициях и обычаях, идущих   со времен  Ваньки-Каина»   и Сахалинской  каторги. 
-Вы     не  разделяете    точку зрения  тех,  кто беспокоится    о моральном   воздействии    картины на молодых зрителей?
— Иногда говорят: вот показали картину, и она повлияла на рост краж. Конечно   же,   это   совсем  не  так. Зрители, которые смотрят фильм, во всяком случае их подавляющее     большинство,
социально и психологически не подготовлены стать на воровской   путь.   Сегодня   мы
должны больше говорить о том, почему в нашем обществе   существует   определенная часть деградированных людей, в том числе несовершеннолетних,    способных
совершить преступление. Вот с ними и нужно вести работу.   Так   при   чем   здесь
фильм? Это было бы слишком легким объяснением наших социальных болячек.
Почему картина вызывает интерес у зрителя? В ней, я бы сказал, обнаженно показан разгул коррупции, связанный с девальвацией социально-экономических, а порой и идеологических отношений, о которых стало возможным     говорить    лишь  в ходе      нашей     перестройки.   
Эффектная перестрелка, показанная     в    фильме,— это ведь не    фантазия    авторов.     
Она взята из нашей с вами сегодняшней   жизни.  Вспомните о той   жестокой   перестрелке,  которая  произошла в Москве на Большой   Академической.    Народный   суд    рассмотрел это дело.
     В фильме показана жестокость по отношению к жертве.   Она  тоже   существует в  уголовном  мире. Другое дело,   когда   подобные   факты  собираются      воедино,    концентрируются    и   показываются, чтобы    вызвать нечто вроде шока…
-Многие   читателя   просят разъяснить, что означает –«вор законе»?
— Коротко ответить на это сложно. «Воры в законе» —это каста, масть профессиональных преступников, куда «ходили разные «специалисты» — грабители, разбойники, мошенники. Но большую, ее часть составляли карманные воры. Они появились в конце 20-х — начале 30-х годов в местах лишения свободы в результате жестокой борьбы за главенство между разными объединениями уголовников. Например, между «жиганами», «шпаной» и «урками». Указанные касты были и в дореволюционной России. Вся эта блатная орава после амнистии Керенского оказалась на свободе в первые, годы молодой Советской республики.
Как видите, «воры в законе» появились не на пустом месте.  Этому способствовали нарушение законности в сталинский   период, отсутствие опыта по работе с заключенными.  Ведь   из числа осужденных набирался даже некоторый   лагерный   административный аппарат.  «Вором в законе» становился   только рецидивист,    имеющий    «заслуги»    среди    блатных.   Он проходил испытательный срок    в    три    года   и   затем утверждался   «сходкой».   Что
значит «вор в законе»?   Это значит    подчинение   только воровскому закону, охранявшему рецидивиста.  Все другие — как бы вне этого. Вступавший   в   группировку   не должен был   работать,   служить в армии,  выступать  в суде свидетелем,   читать  газеты и так далее. Они должны были жить только за счет преступлений,   не нарушать постановлений   «сходок».  Не зря   же   они называли себя «идейными».    Считали,    что произошли   от   князей.   Их было немного,    всего   три с половиной   тысячи,    но зла они причинили    много. Вербовали и развращали   молодежь, делали неуправляемыми лагеря, жили за счет поборов с   других    заключенных ,  жестоко    эксплуатировали      их.    Создавали     даже отряды смертников, проигрывая  в карты того    или  иного     осужденного. Эти люди нередко являлись   палачами, исполняли  приговоры воровских «сходок».
В отличие от политических  заключенных   в   сталинские времена уголовники,   быстро сориентировавшись,  стали   в  чем-то даже помогать  администрации лагерей. Но это не   6ыло системой.   Чаше  администрация    лагерем   шла
у них на поводу. Ведь ей нужно было управлять  внутренней    жизнью    заключенных, вот для этого и использовали «воров в законе»,  естественно, за определенные  льготы. 
После    смерти     Сталина       было принято постановление      ЦК   КПСС  и  Совмина   СССР      об улучшении борьбы с преступностью.    В  специальную     колонию для начала  направили 300 человек   «законников». Заставили их работать. Собрали их, как скорпионов в банке. Они бастовали, объявляли голодовки…
Вне мест лишения свободы   тоже   шла борьба с «ворами в законе»,   и к 1960 году их группировке     был     нанесен серьезный удар.    По    существу одно время она перестала существовать. О «ворах в законе» мы долгое время ничего не слышали, даже забыли о них, а они фактически начали вновь   утверждаться. В конце 60-х—начале 70-х годов, когда у нас стала появляться   организованная преступность, они заявили о себе. Однако нам запрещалось говорить об этом явлении. Да и практически мало кто о нем знал. Настолько был силен синдром благополучия.
— Ну а  когда    разрешили о них говорить?
— В середине 80-х годов, потому что в местах  лишения свободы вновь возобладали уголовно-воровские традиции,   опять   появились «воры в законе». И, что самое  опасное,  они   стали   не скрывать себя и в условиях.
свободы. Тогда мы стали изучать их.  Обнаружилось,   что это далеко не те «воры в законе»,   которые   были   paньше.    Они   переориентировались, фактически   превратились, я бы сказал, в маленьких мафиози,   из  которых стали вырастать организаторы преступной деятельности.Никто из них сам уже не совершал   преступлений.    Это теперь       покойные      Толя-«Черкас», Вася-«Бриллиант», Кучилория по кличке  «Пессо», которого, помните, похоронили даже  на Ваганьковском кладбище.
В   нашей   экономике   долгое время наблюдались пробуксовка, бесхозяйственность, бесконтрольность. А следствие—крупные и сверх— крупные хищения. Появилась группа расхитителей, должностных лиц — это тысячи людей, обладающих награбленными миллионами. Они вкладывали деньги в нелегальные производства. Все это и привело к переориентировке «воров в законе». Зачем совершать кар-  манную кражу? Не лучше ли  избрать объектом посягательств мультимиллионеров?  Кого грабили? Лид, располагающих значительными суммами денег. Одновременно  появляется и рэкет— вымогательство. Началось как бы  вторичное перераспределение денежных средств.  Сначала они от государства перекочевали к расхитителям. Начинается образование кланов, которые и стали возглавлять «воры в законе». Некоторые        сообщества, действующие в сфере экономики, и группировки из блатных, естественно, не могли   ужиться.    На   каком-то этапе они расходились, враждовали,   но   в   итоге — срослись. На одной из «всесоюзных сходок», которую организовали «воры в законе»,
присутствовали «цеховики»: была достигнута договоренность — «воры в законе» обязуются их охранять, а «цеховики» — им платить 10—15 процентов от сумм противоправного дохода.
— Александр Иванович, так каков же портрет нынешнего «вора  в законе»?
— Это лицо,   как  правило, ранее судимое. Почему—как правило? Мы изучили 70 человек, и оказалось, что 11  них не были ранее судимы.     
Как это могло произойти? За взятку.  Одним  словом, четкий слепок негативных процессов в обществе:   плати   в  общую кассу   несколько   десятков тысяч рублей,  и  мы   
тебя будем  признавать «вором в законе».И некоторые пошли на это.
Нынешний свор в законе»  так же, как и раньше, принимается    («крестится»)    на «сходке». Ведь уголовный мир собирает  «всесоюзные сходки»,  на   которых решаются многие организационные вопросы,   осуществляются координирующие        функции.    скажем, делят сферу влияния    между  группировками,     собирают   общие   денежные    фонды для помощи определенным лицам, находящимся       в местах  лишения свободы, для   подкупа   должностных     лиц. Но львиная доля денег,
Которые они собирают, тратится больше «Ворами в законе» на свои нужды.На сегодняшний день выявлено где-то более пятисот
таких «воров в законе». Хотя, по экспертным данным, их больше.
— Какая же борьба ведется с ними?
— Думаю, что я несколько успокою тех, кто пишет вам, посмотрев фильм. Во-первых, существует криминалистический учет, а стало быть, и контроль: не случайно из 500 «воров в законе» уже свыше 300 отбывают наказание. В фильме показан
их гордый разгул, а я знаю немало фактов, когда некоторые из «воров в законе», оказавшись в руках уголовного розыска, буквально валялись в ногах, отказываясь от свое¬го блатного звания...  Сейчас идет проработка некоторых уголовно-правовых норм, направленных на усиление борьбы с организованной    преступностью.     В РСФСР принят закон об усилении борьбы с вымогательством — рэкетом.     И    как следствие   только в Москве в январе арестовано уже более 20 рэкетиров.   Набирают силу   и специализированные подразделения органов внутренних  дел.   Они   призваны разоблачать   организованные сообщества       преступников. И надо прямо сказать, что за последние    годы    оборваны многие      коррумпированные связи,     покровительствовавшие   организованным   группировкам,    и  прежде   всего «ворам в законе». Работа ведется. Конечно, всем нам хо- велось   бы   поскорее  покончить с ними.
- Но  ведь довольствоваться тем, что вы перечислили,  очевидно, рано?..
- А   кто говорит, что мы удовлетворены?  Забот у нас много. И одна из них- совершенствование нашего законодательства. В правовом государстве должна быть надежная правовая база. Так быть не должно, чтобы  процессуальные    законы  отставали от уголовно-правовых. Что я имею в виду? Например, возникла необходимость закрепления   в процессуальном законе возможности использовать в качестве доказательства кино-, видео- и  фотоматериалов, добытых в  ходе оперативно-розыскных      мер.
Настораживает   сегодня   и     одностороннее       толкование гуманизации: тут уголовный    закон теряет  одну из своих важных    функций — превентивную.  Нельзя     признать    гуманным, если «под подпиской»   разгуливают  убийцы, грабители,      профессиональные преступники.  Это ничего общего не имеет с демократией. Ведь многие из них продолжают  совершать преступления,   запугивают   свидeтeлей       и      потерпевших.Кстати, о свидетелях.   Здесь тоже возникает проблема их  реальной   защиты.   Поэтому  необходим   закон,    который  бы    регламентировал    такие меры.
Сказать, что  мы  работаем      плохо,  а   вот Скотланд-Ярд  лучше, я не могу.  Действительно,    полиция      Англии, французская «Сюрте»,американская работают мощно. Но и у наших   ребят   тоже есть  блестяще   проведенные операции. Однакo   если  бы профессионала - американца  направить, скажем, в МУР ,то не знаю, как бы он справился с работой… Компьютера которому он  привык,   нет , машины   под рукой —тоже,  законы   устарели— это не     разрешают, то запрещают. В таких условиях он просто не смог бы работать. А оснасти нашего работника их техникой, да получи он еще  и к тому же те отношения, которые есть, скажем, к полиции в Англии, уверен: он будет работать блестяще! Но, в общем, мы уже этими вопросами занимаемся…
Беседу вел Юрий Славич…