В журнале «Новое время» № 20 за 1989 год на страницах 18-20 помещена статья В. Житомирского, специального корреспондента журнала под названием «Молочная река с тепличными берегами. О самых высоких надоях и «парниковом эффекте»-Молочные реки с кисельными берегами. Благостный образ из детской сказки? Но ведь сказка — ложь, да в ней намек... Короче, о берегах чуть позже, а с молочной рекой встретиться довелось. Произошло это в голландском городке Вурдене, лежащем как раз посередине между знаменитыми Лейденом (помните, «лейденская банка»?) и Утрехтом («Утрехтская уния», «Утрехтский мир...»). Ничем подобным не прославленный Вурден сегодня обрел известность как крупный порт на молочной реке, Ее «волны» приносят сюда два миллиона литров каждую неделю.
Компьютер помнит о каждой корове.
Разумеется, «река» — это всего лишь образ, хотя мощь потока дает для него основание. Животноводы-кооператоры, привозящие сюда мо¬локо, держат постоянно заполненными гигантские металлические цилиндры — емкости, возвышающиеся подле кооперативного предприятия «Мона».
— Молоко в них остается не более двух часов, — говорит сотрудница «Моны» Сильвия Балк, миловидная молодая женщина, которую вовсе не портит ее двухметровый рост. С помощью видеофильма, рассказа Сильвии и многочисленных проспектов я совершаю путешествие вверх по молочной реке, к ее истокам.
Молочное животноводство зарождалось в Нидерландах на пастбищах прибрежных низменностей и вдоль крупных рек. И поныне в этих районах травы (зимой - силос) остаются основой рациона коров. Начиная с 50-х годов эта отрасль стала развиваться и в тех районах, где почвы были песчаными. Примерно два десятилетия назад в рацион прочно вошли концентраты, полтора десятилетия назад - кукурузный силос. Порядка двух третей фермеров трудятся на собственной земле, остальные - арендуют, причем не только землю, но и находящиеся на ней дома и производственные постройки.
Обычно ферма являет собой специализированное предприятие, 80 процентов дохода которого дает продажа молока, а остальное — продажа телят, бычков на откорм и коров на мясо. Причем каждая ферма как бы на виду. Уже больше века как на каждую корову (и быка) «ведется досье» — прежде все данные о них заносились в так называемые «племенные книги», а по нынешним дням информация хранится более современным способом — в памяти компьютеров. В каждую данную минуту можно узнать о состоянии любой четвероногой особи из общего стада крупных рогатых численностью 4710 тысяч.
Кстати, в компьютерной памяти теперь стало посвободнее: между 1986 и 1988 годами было выбраковано 270 тысяч коров. Какие животные попали в эту категорию? Те, чей годовой удои был менее пяти тысяч килограммов молока. Сделано это было после введенного сельскохозяйственной комиссией Общего рынка ограничений на производство молока. (Для Нидерландов запланировано в 1990 году сократить его по сравнению с уровнем 1987 года на восемь процентов.) Кстати, фермерам, которые согласились уменьшить выход такой продукции, выплачивается определенная компенсация. Крохотная страна рождает мощную молочную реку, хотя — вынужденно — несколько теперь мелеющую: в 1987 году было произведено 11 717 тысяч тонн молока, в минувшем году — 11 330 тысяч тонн. (Для сравнения приведу наши показатели: 106,4 миллиона тонн в минувшем году при населении в 20 раз превышающем голландское.)
Неуклонно повышается продуктивность. С 1985 по 1988 год удои возросли почти на десятую часть. Параллельно повышалась и жирность: 4,18 процента (1985 год), 4,28 (1986), 4,29 (1987) и 4,3 процента (1988 год). Голландская молочная река омывает многие страны мира: почти 60 процентов молокопродуктов идет на экспорт. О дебите этой реки говорят и такие данные: доля страны в общемировом экспорте сгущенного молока - 55 процентов, сухого молока — 25 процентов, сливочного масла - 20 процентов и сыра — свыше 20 процентов. На голландской земле родился и такой повсеместно распространенный продукт, как маргарин.
В только что опубликованном у нас постановлении Совета Министров СССР об улучшении продовольственного обеспечения населения подчеркивается, что необходимо сделать упор на увеличение поголовья голштино-фризской породы. О том, сколь перспективен этот курс, говорит то, что животные именно этой породы составляют в Нидерландах основу — порядка 70 процентов — всего стада. Отдельные особи дают до 20 тонн молока в год. Разумеется, эти удои не следствие мановения волшебной палочки. Они — результат напряженной научной работы, разумной организации производства, высокой культуры труда, фермерского профессионализма.
В Нидерландах гордятся тем, что практически любая черно-пестрая корова в любой стране состоит в родственных - пусть очень дальних - отношениях с рогатыми голландскими предками. Скажем, из 7757 коров, ввезенных в страны Северной Америки с середины прошлого века до начала нынешнего, не менее 95 процентов составляли животные из Голландии.
Идет постоянная работа над улучшением породы. Практически все коровы подвергаются искусственному осеменению. В соответствии со специальной программой каждые три-четыре недели анализируются показатели примерно трех четвертей всего поголовья молочных ко¬ров. Это дает возможность отобрать «самых достойных» — примерно два процента, которые получают семя производителей также с самой лучшей родословной. Надо сказать, что теоретической и практической генетикой занимаются большое число ученых: на ветеринарном факультете старейшего Утрехтского университета, в Научно-исследовательском институте животноводства в Зейсте, где разработаны самые передовые методы пересадки эмбрионов. Для их практического и самого широкого применения создан специальный Нидерландский кооператив по трансплантации эмбрионов. Заметьте: кооператив, а не государственное или частное предприятие.
Одно из важнейших достижений за последние два десятка лет - рационализация методов содержания скота на фермах. Все реже коровам на фермах позволяют «самообслуживание». Теперь, как правило, на шее у животного укреплен датчик, посылающий сигнал. С помощью компьютера данной конкретной корове с учетом всех ее индивидуальных особенностей засыпается необходимая кормовая смесь. Для этого на фермах для животных созданы отсеки, напоминающие купе. Это же позволило резко сократить время на дойку. Если прежде, когда животные имели несколько большую свободу перемещения, фермер мог подоить 30 коров за час, то теперь - до сотни.
И вот эти-то ручейки и сливаются в полноводную молочную реку. Ну а обещанные кисельные берега? Их-то мне и продемонстрировала на «Моне» Сильвия Балк.
Первый зал, куда мы после завершения видеолекции о молочном деле попали, ошеломил букетом неожиданных ароматов. Абрикос сплетался с ананасом, клубника с малиной, что-то еще восхитительное с чем-то вовсе непонятным... Сюда поступают ящики и коробки со всевозможными плодами-ягодами. Здесь их тщательно промоют, затем простерилизуют и подготовят в качестве добавок к различным вкусным и полезным продуктам, которые изготавливают в цехах «Моны». Кефиру (его здесь именуют йогуртом) или молочной смеси может быть придан вкус экзотического плода...
Сильвия ведет меня вдоль автоматической линии. Умная машина равномерно заполняет пластиковую емкость полученным в соседнем цехе сиропом, при этом «стакан» как бы подпрыгивает, и сироп разбрызгивается по всей его внутренней стенке для лучшего перемешивания, когда в следующий момент пластик наполняется йогуртом. Осталось запечатать «стакан», что и делается той же ловкой машиной.
Но сколько разнообразных линий… С одних сходят высокие розовые пакеты с надписью «Йоки дринк», с других, той же формы, но бело-зеленые — «Био дринк», с третьих — низенькие пластиковые баночки с ежевичным муссом, с четвертых — упаковки с клубничной киселеобразной массой... Стоп. Это они и есть, кисельные берега.
Остается добавить, что кооперативное предприятие «Мона» дает половину всей подобной продукции, производимой в Нидерландах.
Помидорная лиана.
Кое-что из того, что составляет «кисельные берега» — клубника, персики, груши, — выращивается в знаменитых голландских теплицах. Их жесткие стеклянные формы стали неотъемлемым компонентом сельского пейзажа. Играющие солнечными бликами конструкции бесконечными шпалерами — действительно наподобие берегов реки -выстроились вдоль шоссе, ведущего к небольшому городу Хорну. Здесь находится главный офис крупнейшего производителя тепличных комплексов - компании «Далсем». Современная теплица так же похожа на своего далекого предка -примитивный парник, как, скажем, гоночный автомобиль на конку. Это целое предприятие со своими производственными помещениями, с собственной энергетикой, транспортными системами и всем прочим. Об этом рассказывает мой поводырь, сотрудник «Далсема» Петер ван Дайк - мужчина богатырского телосложения с роскошными усами и энергичной жестикуляцией, чем-то напоминающий положительного героя из полицейского детектива. Мы проходим по цехам, где изготавливают компоненты, сваривают трубы, готовят несущие конструкции, установки для обогрева и вентиляции. К слову сказать, цеха на предприятиях, где довелось побывать, очень похожи. Это просторные, светлые помещения с чистым, чаще всего цементированным полом, иногда он выложен большими бетонными квадратами, укрепленными металлическими уголками. Непременная деталь: производственную деятельность сопровождает приятная для уха не слишком громкая музыка. Людей в цехах мало, и каждый занят каким-то делом... И практически ни одного человека не встретишь в таком же помещении, исполняющем функцию складского. Все сложено в идеальном порядке, нигде ничего не валяется, к любому предмету удобный доступ. Вообще чистота и незагроможденность в цехах, организационная разумность, мне кажется, тесно связаны с производительностью труда. Впрочем, возможно и то и другое - следствие общей культуры труда? А это последнее -часть культуры вообще...
Но вернемся в мир теплиц, благо мы с Петером уже в одной из них, предназначенной для выращивания помидоров. Перед тем как попасть в застекленную часть, проходим по различным производственным помещениям. Офис с компьютерами. Силовая установка. Ванны с пита¬тельной смесью... И вот мы в царстве света и зелени. Это теплица из числа крупногабаритных. Дальний ее конец не разглядеть. Мы идем по бетонной дорожке шириной метра два. Слева и справа зеленые заросли как бы парят в воздухе: кубик плодородной земли с рассадой томата дает четырехметровый извивающийся и требующий специальной поддержки побег, напоминающий лиану. Замечаю, что к каждому кубику подсоединены тоненькие трубки - по ним поступает точно дозированная подкормка.
Между томатными рядами - довольно узкие аллейки, по сторонам которых трубы с теплой водой. Они служат одновременно и для обогрева, и как рельсы для самоходных, работающих на аккумуляторах тележек. Эти механизмы предназначены для сборщиков, которые, сидя или стоя, могут собирать плоды, по мере необходимости поднимая или опуская платформу, на которой они располагаются.
Позади послышался звук мотора. Мы посторонились, мини-трактор с группой сборщиков проехал далеко вперед. На него стали грузить ящики, заполненные спелыми томатами, которые собрали водители аккумуляторных тележек. И как на любом производстве звучала музыка.
- А вот и еще один вид транспорта, водный, - говорит Петер, наклонившись и подняв деревянную крышку люка. Выясняется, что под бетонными квадратами, составляющими центральный «проспект», проложен заполненный водой чуть наклонный желоб. По нему плывут упавшие томаты.
- Помидоры не погружаются в воду, не тонут?..
- Секрет прост: вода подсолена, - поясняет Петер.
Потом мы увидим, как они добираются этим гидротранспортом до складского помещения. Наклонный транспортер поднимает их метра на полтора вверх, на калибровочную линию, где томаты автоматически расфасовываются по размеру, укладываются в ящики - также без прикосновения человеческих рук. Ящик установлен на весах, и по заполнении стенка лотка, откуда скатывались томаты, мягко захлопывается, и ящик отъезжает. Чуть поодаль установлены штабеля готовой к вывозу свежайшей продукции...
—Какова же площадь этой теплицы? — задаю очередной вопрос.
—53 тысячи квадратных метров.
-Стоимость, должно быть, приличная?
— Полтора миллиона гульденов, — отвечает Петер.
— Но игра стоит свеч?
— Стоит. Покупатель оправдает затраты через 20 лет.
Конечно, если жить только сегодняшним днем, это долго. Но если думать и о послезавтрашнем, то можно рассчитывать на солидный «парниковый эффект» - отдачу от теплицы... Кстати, если чей-то доход достигает 100 тысяч гульденов, государство в виде прогрессивного налога забирает 60 процентов. Но если ты намереваешься вложить эти средства в развитие тепличного хозяйства, то государство, наоборот, может даже выплатить некоторую субсидию.
...Далекие предшественники сов¬ременных стеклянных «городов» появились в средние века в монастырях и замках. Грунт прикрывали от непогоды для выращивания в основ¬ном ягод и лечебных трав. Сегодня под защитой стекла собирают урожаи практически любых овощей, фруктов, ягод. Интенсивную ра¬боту ведут селекционеры. Те же помидоры, например, созревают в теплице одновременно, что облегчает их сбор.
— Какова же урожайность помидоров?
— От 40 до 48 килограммов с квадратного метра, - отвечает Петер и добавляет: — У вас в теплицах, насколько я знаю, урожайность 28 килограммов: технология - не самая совершенная...
Есть ли перспективы, что и у нас в стране помидоров и прочих овощей-ягод будет в достатке? Об этом мы ведем разговор в офисе «Далсем» с Тоном Схровером, управляющим компании, отвечающим за экспорт.
Я узнаю, что компания основана в 1932 году, что сейчас в ней работают 500 человек. Все ли необходимое для этих стеклоконструкций фирма производит сама? Нет, кое-что покупает: моторы, трубы... Кроме стеклянных, изготавливают и пластиковые модели. Но они недолговечны: гарантия — два года. Идут они в страны с жарким климатом. В стеклянных теплицах все оборудование располагают таким образом, чтобы оно отбрасывало минимум тени. Подсчитано: увеличение освещенности на один процент дает на один же процент прирост продукции... В нынешнем году «Далсем» рассчитывает продать теплиц на площадь в 120 — 130 гектаров. 40 процентов продукции обычно идет на экспорт.
Тон Схровер, невысокий, черноволосый человек с темными глазами на смуглом лице, чувствуется, обладает завидной энергией и быстрой реакцией. При взгляде на него вспоминаешь, что когда-то здесь побывало испанское воинство. Он начинает говорить особенно темпераментно, когда касается темы сотрудничества фирмы с нашими организациями. За последние полтора года он более десятка раз летал в Москву на переговоры о совместном предприятии по изготовлению теплиц. С советской стороны партнером фирмы выступает Мингазпром — министерство газовой промышленности, которое планирует не только строить теплицы, но и эксплуатировать их. В его «хозяйстве» в избытке нагретые выхлопные газы - результат работы турбин компрессорных станций, перекачивающих газ по магистральным трубопроводам. Общая стоимость проекта - 125 миллионов гульденов. Приходится преодолевать бесчисленные сложности. Например, «Далсем» все время работает над совершенствованием конструкций. Последний шаг: увеличение стеклянных пролетов с одного до полутора метров — это улучшает освещенность.
—К сожалению, некоторые из наших московских партнеров полагают, что можно выпускать одно и то
же по 10-20 лет, это глубокое заблуждение! — восклицает Тон и рубит воздух рукой... - Ну вот наконец в феврале за этим вот столом подписали соглашение. (Я уже давно заметил на другом конце длинного стола, за которым мы ведем беседу, несколько флажков, в том числе и советский.) У вашего Минфина, — продолжает Тон, —возникла еще пара вопросов, надеюсь, что мы утрясем и их. И сможем примерно через полтора года запустить наше совместное предприятие. План: 310 гектаров теплиц в год, из них 50 гектаров - на экспорт в третьи страны. Это поможет решить проблему валюты, с которой вы сталкиваетесь, - продолжает Схровер. — 95 процентов продукции — деталей теплиц — будет производиться в СССР, остальное поставит «Далсем».
—Конечно, мы отдаем себе отчет, — говорит Тон, — что первое время поезд придется тянуть нам. В ближайшие четыре года прибылей к тому же не ожидаем. Но ведь СССР — огромная страна с огромным потенциальным рынком... И вообще, — улыбается он, — нельзя не быть оптимистом, основывая совместное предприятие. Я желаю Тону Схроверу успеха — вслух. И мысленно того же — нам.
В. Житомирский,
специальный корреспондент «Нового времени» ГААГА - МОСКВА