(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
...Могла ли Диана пережить эту страшную аварию в парижском тоннеле Альма? Бывший шеф лондонской полиции лорд Стивенс, возглавлявший следственную комиссию по выяснению обстоятельств гибели принцессы Уэльской, вынес свое заключение, что Диана и Доди аль-Файед могли остаться в живых, если бы были пристегнуты ремнями безопасности. Но пристегнут был один лишь телохранитель, который, возможно, именно благодаря этому и остался в живых.
Существует и еще одна авторитетная версия в пользу того, что Диану можно было спасти. Американские исследователи полагают, что шанс выжить был бы достаточно велик, если бы вместо оказания первой помощи на месте аварии пострадавшую немедленно доставили в операционную госпиталя, ибо при подобного рода ранениях решающим для пострадавшего является то, как скоро он окажется на операционном столе и будет подключен к аппарату "сердце-легкие". Если бы поврежденная в результате аварии артерия была, как утверждалось доселе, и в самом деле разорвана, Диана скончалась бы мгновенно. Тот факт, что она жила, дает основания полагать: разрыва не было, имели место лишь внутренние кровотечения из поврежденных стенок. А при подобной травме спасение пациента было бы возможно.
Поразительно, но факт: французский врач, первым случайно оказавшийся в тоннеле на месте аварии, не счел пострадавшую тяжело раненой. Вот как описал Фредерик Меллье ( Mailliez) в своем интервью британской газете "Таймс" те несколько минут, которые провел возле Дианы до прибытия пожарных и "скорой".
"...Гудок "мерседеса" все ревел и все было в дыму. Я понял, что, вероятно, случилась очень серьезная авария и что могут быть жертвы, поэтому я вызвал по мобильному "скорую помощь". Когда я подбежал к машине, я увидел, что дверца была открыта. Пахло кровью, бензином и гарью. Водитель был, очевидно, мертв, и мужчина -пассажир на заднем сиденье тоже... Я начал осматривать молодую женщину, сидевшую сзади. Я разглядел, что женщина была хороша собой, но кто она была, я тогда не имел понятия. Ее ноги были подогнуты, она стояла как бы на коленях, застряв между передним и задним сиденьем.
Когда доктор Меллье, бросившийся к своей машине за кислородной маской, вернулся, женщина пришла в сознание и стала кричать от боли. Я понял, что это англичанка, я попытался утешить ее как мог, я стал спрашивать, где болит. Я сказал, что "скорая" вот-вот приедет и все будет окей. Она же продолжала все время повторять, как ей ужасно больно, и пока она говорила это, я дал ей кислородную маску. На первый взгляд она не выглядела безнадежно раненой. В отличие от пассажира на первом сиденье, который был явно очень плох (телохранитель Тревор Рис-Джонс - О.Д.), у нее не было знаков тяжелых ранений".
Доктор Меллье, занимаясь пострадавшей, видел людей, сновавших вокруг машины с фотоаппаратами, но они не причинили ему ни малейшего беспокойства и не предприняли ни единой попытки помешать оказанию первой помощи. Потом, еще до приезда "скорой", оказавшейся на месте аварии лишь через 17 минут, раненая потеряла сознание. Фредерик Меллье уехал домой, а утром, включив новости, узнал, кто была его пациентка. Еще позже он услышал о том, что фотографов обвинили в попытке залезть в машину, где была пострадавшая. Доктор Меллье позвонил в полицию, чтобы опровергнуть это своим свидетельством, потому что, по его словам, это была явная ложь.
Сами присутствовавшие на месте аварии фотографы смогли рассказать свою часть этой истории лишь совсем недавно, в интервью британским кинодокументалистам. Из их рассказов явствует, в частности, что практически вся отснятая в тоннеле Альма пленка была конфискована у них прямо на месте прибывшей туда французской полицией. Поэтому те фотографии, которые им удалось отснять, оказались в архивах следственного дела. Однако кое-кому удалось-таки выйти из тоннеля с драгоценной пленкой. В эту роковую ночь в квартире редактора фотоиллюстраций самой многотиражной британской газеты "Сан" раздался телефонный звонок и некий французский фотограф предложил ему купить снимок раненой принцессы за 300 тысяч фунтов стерлингов. Редактор "Сан" признался, вспоминая этот эпизод: "Мое сердце подпрыгнуло - и я согласился". А еще через несколько часов из Парижа пришло сообщение о том, что Диана мертва. Купленный у французского фотографа снимок был немедленно снят из готовившегося к печати номера. Смертельно раненую, страдающую от боли Диану не показали британской публике никогда.
То, что происходило трагической ночью с 30 на 31 августа 1997 года, есть некий социальный феномен, на изучение которого уйдут еще многие годы. Британская пресса сравнила похороны и то, что творилось в стране, надевшей траур (да и в одной лишь этой стране?), со сталинизмом - правда, со сталинизмом наоборот. То бишь с культом личности, но разразившимся не по жесткой воле верхов, а по собственному яростному желанию масс. Когда на следующий день после гибели Дианы туристы увидели, как над круглой башней королевского дворца в Виндзоре развевается британский флаг, они в гневе обрушились с телефонными звонками на дворцовую администрацию, требуя приспустить "Юнион Джек". Объяснения, что такова незыблемая традиция и флаг приспускается только в случае смерти монарха, было встречено резким протестом. Незыблемая традиция была нарушена - флаг приспустили. В Британии в те дни писали о том, что такой массовой скорби, такого глубокого траура не наблюдалось в этой стране даже в день кончины ее национального героя, легендарного премьер-министра Уинстона Черчилля. Не пережила такого остракизма горя и потрясенная Америка, хороня обожаемого ею, павшего от пули убийцы президента Джона Кеннеди.
Харизматичная, неординарная, эффектная - Диана тем не менее не была ни самой красивой, ни самой бескорыстной, ни самой выдающейся женщиной на этом белом свете. По правде говоря, на протяжении своей жизни она сеяла больше раздоров, нежели мира. Личные секретари принцессы, в панике сбегавшие в отставку, изгоняемые ею из дому неугодные слуги, оскорбленные няни, навязчиво преследуемые ею и предававшие ее любовники - это ведь тоже леди Ди... Английскую королеву корили за то, что она не вдруг облачилась в траур по погибшей. И мало кто помнил то, что, надо думать, не забыла сама Елизавета - как, лишившись после развода титула "Ваше Королевское Высочество", Диана в гневе обозвала королевскую семью "колонией прокаженных". Да и какая мать не ожесточилась бы по отношению к той, которая стала публично унижать ее сына, объявив всему свету, что Чарльз не достоин престола?
Спору нет, Диана была яркой личностью - но при этом личностью с таким необузданным честолюбием, такой размашистой неуравновешенностью и таким накалом страстей, что многие психиатры всерьез опасались за ее здоровье. То, что леди Ди не обходилась без специальных препаратов, поддерживавших ее нервную систему, не было особым секретом. Нареченная с подачи Тони Блэра "народной принцессой", из которой ловкий пиар сделал жертву монаршьего произвола, Диана была на самом деле ярой монархисткой. Дочь графа и супруга наследного принца, она истово мечтала о королевской короне. Прославленная благотворительница и опекунша сирых и убогих, она не завещала в пользу бедных из своего состояния в 21 миллион фунтов стерлингов ни единого пенса.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)